мой зал пуст, его все покинули,
ни души, догорают свечи,
не предали, а просто сгинули,
если б предали, было б легче.
я сижу на ряду последняя,
жду, как свет до конца потухнет,
есть ли то, что быть может тщетнее,
если есть - оно тоже рухнет.
и со сцены ни звука музыки,
ни картинки, ни фотографий,
в этом зале все были узники
своих жалостных биографий.
но они все ушли - все вырвались,
я одна лишь осталась в зале,
может все из него уж выросли,
просто мне о том не сказали.
в зале много мест, я б всех приняла,
но они не придут, я знаю,
если б я с залом этим сгинула,
обо мне бы не вспоминали.
ведь они все ушли, бесстрашные,
а я там же сижу поныне,
потому что есть цели важные,
и есть те - что нужны гордыне.
ни души, догорают свечи,
не предали, а просто сгинули,
если б предали, было б легче.
я сижу на ряду последняя,
жду, как свет до конца потухнет,
есть ли то, что быть может тщетнее,
если есть - оно тоже рухнет.
и со сцены ни звука музыки,
ни картинки, ни фотографий,
в этом зале все были узники
своих жалостных биографий.
но они все ушли - все вырвались,
я одна лишь осталась в зале,
может все из него уж выросли,
просто мне о том не сказали.
в зале много мест, я б всех приняла,
но они не придут, я знаю,
если б я с залом этим сгинула,
обо мне бы не вспоминали.
ведь они все ушли, бесстрашные,
а я там же сижу поныне,
потому что есть цели важные,
и есть те - что нужны гордыне.